За это время заметно увеличилось налогообложение. Вклад в бюджет за счёт торгового налога (который всё больше падал на чёрных) с 1982 по 1987 г. увеличился с 2 до 8 миллиардов рандов. Частные лица вносили в бюджет на 8,2% больше, чем компании. За 10 лет до этого компании вносили в бюджет почти на 30% больше, чем частные лица[1].

У белых безработица была близка к нулю. Безработица среди чёрных, по официальным данным, составляла около 17%. По подсчётам же Института расовых отношений, уровень безработицы составлял более 37%[2]. При общей численности трудоспособного населения в 12268 тыс. человек число безработных составляло 4547 тыс. человек. В некоторых чёрных районах без работы было до 50-60% трудоспособного населения. В целом по стране, по некоторым подсчётам, не имело работы до 6 миллионов человек[3]. Если к этому добавить крайне низкий уровень социальной защищённости чёрных безработных, то можно представить себе, какой мощный потенциал нестабильности крылся только в этом социальном явлении.

В 1986 г. в Южной Африке было до 1,7 миллионов лиц, не имевших постоянного жилья и незаконно проживавших в «белых» районах, в лачугах из картона и жести. Даже по официальным данным, потребность всех чёрных в жилье оценивалась в 1,4 миллиона домов или квартир. Для сравнения – число белых, нуждавшихся в жилье, оценивалось в 1479 человек[4].

Однако нужно учитывать ещё и разницу в качестве жилья: площадь, удаленность от места работы, коммунальное обслуживание. В 1986 г. 60% чёрных посёлков вообще не имели электричества. В 217 электрифицированных посёлках 85% жителей не имели возможности пользоваться электричеством. В целом по стране только 10% чёрных имели доступ к электроэнергии. Примерно такая же ситуация была и с водоснабжением. В Соуэто (а это не худший из посёлков) только 30% домов имели водоснабжение внутри дома.

Вопреки расхожему мнению, что чёрные в Южной Африке жили лучше, чем в соседних странах, исследование, проведённое организацией «Операция голод», показало, что уровень недоедания среди детей в сельской местности в ЮАР был выше, чем в Ботсване, Свазиленде, Замбии и Зимбабве[5].

Приведенные цифры, хотя и дают статистическое отражение апартеида, но, тем не менее, не создают ещё полной картины страданий. Были и другие методы угнетения, не столь явные, но не менее болезненные. К ним относились насильственные выселения африканцев из районов, объявленных «белыми землями». Эти изгнания сопровождались полным разрушением сложившихся семейных, общинных и культурных связей. C 1960 г. по 1983 г. было переселено 3,5 миллионов человек. Эти «переселения» сопровождалась столь значительным ухудшением жизненных условий, что их называли геноцидом.

Ко всему этому нужно добавить и унизительную социальную сегрегацию; сохранявшуюся (хотя и в иных формах) дискриминацию на производстве; полицейскую жестокость в отношении чёрных; уровень преступности в чёрных районах (вызванный тем же самым апартеидом); систему отходничества, разрушающую семьи; полный произвол белых фермеров в отношении чёрных сельских рабочих. Вот эта, далеко не полная, совокупность факторов создала основу для усиления движения протеста, что нашло выражение в возникновении и стремительном росте количества и численности массовых демократических организаций.

Традиции политической борьбы в Южной Африке

Традиции освободительного движения чёрного населения в первой половине ХХ века как опора современных форм борьбы демократических сил, представляют особый интерес, поскольку основные характеристики демократического движения в конце столетия во многом были заложены именно тогда.

Исторические условия, вызвавшие рост политических организаций чёрного населения, стали складываться в начале ХХ столетия. По оценке А.Б. Давидсона, «образование Южно-Африканского Союза объективно способствовало зарождению солидарности между африканцами в масштабе всего государства. Прежде этому в немалой степени мешали те различия, которые существовали в статуте одних и тех же расовых групп на территориях различных колоний юга Африки... С возникновением Южно-Африканского Союза и оформлением основ его существования все сколько-либо радужные надежды рушились и неизбежно, хотя и не сразу, зарождалось ощущение единства положения, а следовательно, и единства интересов» [6].

Это крайне важное замечание позволяет понять, какую огромную эволюцию претерпело политическое сознание чёрных южноафриканцев. В начале столетия надежды различных групп африканцев на разный подход к ним со стороны колонизаторов сдерживали готовность к объединению. На рубеже 1980-х годов именно намерение правительства предоставить привилегии отдельным слоям чёрного населения резко усилило объединительные тенденции.

Возникшее в начале прошлого века стремление к единству нашло конкретное выражение в созыве 8 января 1912 года учредительного съезда организации африканцев.

Создателями АНК были, прежде всего, вожди этнических групп Южной Африки и представители относительно хорошо образованной прослойки африканцев (священники, врачи, юристы, учителя), тяготевшей к Англии. Их целью была отнюдь не борьба с колониализмом или преобразование страны. Они стремились добиться равного статуса с белыми, желали интегрироваться в верхнюю часть общества, а не изменить это общество. Основной задачей АНК на начальной стадии было противодействие принятию дискриминационных законов.

В 20-х годах к власти пришла Националистическая партия, выражавшая интересы сельской и растущей промышленной африканерской буржуазии, стремившаяся укрепить привилегированное положение белых и разрешить экономические трудности страны за счёт чёрного населения. В этих целях предлагалось завершить отчуждение у африканцев их земель, предусмотренное Законом о земле 1913 года, а также лишить избирательного права тех немногих африканцев Капской провинции, которые его ещё имели.

Возникновение современных форм политической борьбы

Лидеры АНК в 20-30 годах не были тесно связаны с массами. Волнения в сельских районах происходили без участия тогдашнего АНК. Положение изменилось в середине 1940-х годов, когда всё большее влияние в АНК начала приобретать созданная в 1944 году Молодёжная лига (Нельсон Мандела, Уолтер Сисулу, Оливер Тамбо и др.). Но по-настоящему массовой организацией АНК стал только к началу 50-х годов, когда окончательно избавился от первоначального стремления добиться повышения статуса чёрных в обществе, где целиком и полностью доминировали белые. Главную роль в избавлении АНК от иллюзий сыграло правительство Националистической партии, пришедшее к власти в 1948 году и взявшее курс на апартеид – систему раздельного развития разных этнических групп. Расовая дискриминация была узаконена. У чёрных не оставалось иного пути, нежели бороться.

Это во многом предопределило подъём освободительного движения в 50-х годах. Несмотря на запрет в 1951 году Коммунистической партии Южной Африки, в АНК начал укрепляться интерес к марксизму. Это происходило одновременно с индустриализацией, пролетаризацией и урбанизацией Южной Африки, с усилением конфликтов между трудом и капиталом. Численность АНК к середине 50-х годов доходила до 100 тысяч человек. Это было уже подлинно массовое движение.

В конце 40-х – начале 50-х годов начал складываться и более тесный союз демократических сил. Подписанные в марте 1947 года соглашения между АНК, Трансваальским и Натальским индийскими конгрессами заложили основу для создания Союза конгрессов – единого национально-освободительного фронта, предшественника ОДФ.

В конце 1953 года ежегодная конференция АНК предложила созвать Конгресс народа, на котором представители всех этнических групп Южной Африки могли совместно решить, что необходимо осуществить в стране, чтобы все граждане страны получили возможность жить в мире и дружбе.

Конгресс собрался 26 июня 1955 года – около 3 тысяч делегатов от всех этнических групп и всех районов страны. В нём участвовали АНК, Южноафриканский индийский конгресс, Южноафриканская организация цветного населения, белый Конгресс демократов, а также Южноафриканский конгресс профсоюзов (САКТУ). В ходе подготовки со всей страны были собраны тысячи предложений и требований, принятых Конгрессом народа в виде Хартии свободы, которая в концентрированном виде выразила устремления миллионов чёрных жителей ЮАР и тех немногочисленных белых, что были способны подняться над привилегиями и предрассудками своей общины и поддержать цели своих чёрных сограждан. АНК и его союзники получили короткую, ясную и привлекательную для любого чёрного южноафриканца программу переустройства общества. Она привлекала к АНК и его союзникам тех, кто начал искать средства выхода из нетерпимого положения, в котором жили чёрные южноафриканцы. Она выдержала испытание временем и сохраняла своё значение и сорок лет спустя, в начале 90-х годов.

Вместе с тем поворот к единству вызвал к жизни и такое размежевание, которое сохранилось в освободительном движении на протяжении его дальнейшей истории. Речь идёт о выходе из АНК группы так называемых «африканистов», обвинивших АНК в отходе от «истинного» африканского национализма, выраженного в начальных установках Молодёжной лиги АНК. «Африканисты» выступали против союза с демократическими организациями других этнических групп, отвергали Хартию свободы. В 1959 году с созданием Панафриканистского конгресса (ПАК) возник раскол чёрных на последователей Хартии свободы – «чартистов» – и сторонников «африканизма», одним из ответвлений которого стала идеология «чёрного самосознания».

Необходимо выяснить причины, по которым движение, казалось бы прошедшее пик своей популярности в середине 50-х годов, вновь завоевало такой авторитет во второй половине 70-х годов и стало неоспоримым лидером массовых демократических организаций.

Ведь в 1960 году, воспользовавшись острым кризисом, возникшим после расстрела демонстрации, организованной Панафриканистским конгрессом в Шарпевилле, правительство белого меньшинства запретило АНК, ПАК и ряд других организаций чёрного населения. Уровень репрессий был таков, что политическая борьба чёрных практически сошла на нет. Попытка АНК перевести дело в плоскость подпольной вооружённой борьбы увенчалась успехом лишь поначалу. Созданное в конце 1961 года боевое крыло АНК «Умконто ве сизве» в 1961 – 1963 гг. осуществило ряд впечатляющих операций, вызвавших широкий резонанс в Южной Африке и в мире. Однако после ареста Н. Манделы – первого командующего «Умконто» – и последующего ареста почти всего высшего командования «Умконто» вооружённая борьба была парализована. Часть руководства АНК к этому времени находилась в политической эмиграции

Запрет АНК и ПАК в 1960 году привёл к более чем 10-летнему спаду освободительного движения. АНК и ЮАКП перешли к подпольной борьбе. Активность масс в результате репрессий существенно снизилась.

Возрождение массового движения сопротивления. Идеологические тенденции чёрного населения

Нельзя утверждать, что АНК и «чартеристское движение» были единственными источниками и выразителями политического сознания масс. В начале 70-х годов в качестве реакции на жёсткое расовое угнетение в Южной Африке возникло «движение чёрного самосознания». Это был спонтанный, хотя и несколько наивный, ответ на повседневное унижение людей только за то, что цвет их кожи был чёрным, ответ на навязываемые стереотипы белого превосходства и чёрной неполноценности.

Эта идеология имела заметный отпечаток идеализма и была отражением состояния освободительного движения в 60-х и начале 70-х годов, когда реальных перспектив борьбы с апартеидом не было видно. Какого-либо законченного определения «чёрного самосознания» нет. Оно преподносилось, прежде всего, как идеология самоутверждения личности чёрного человека. Главной своей задачей последователи этой философии считали борьбу за освобождение чёрного человека от психологического самоугнетения, выражающегося в комплексе неполноценности.

Было бы, однако, ошибкой отождествлять эту идеологию со взглядами «африканистов», и особенно с ПАК. По оценке Т. Лоджа, в отличие от «африканизма» «чёрное самосознание» не рассматривало чёрную общину как единую, а признавало наличие в ней различных интересов, в том числе и классовых. Кроме этого, «чёрное самосознание» рассматривало как « чёрных» не только африканцев (как это делал ПАК), но и индийцев и цветных[7].

Проблема «чёрного самосознания» была в том, что все 70-е годы оно оставалось в основном идеологической концепций части молодёжи и интеллигенции. Переход в 1979 и 1980 гг. ведущих студенческих организаций – Конгресса южноафриканских студентов (КОСАС) и Азанийской студенческой организации (АЗАСО) – на платформу Хартии свободы означал для «чёрного самосознания» утрату наиболее важной социальной и политической опоры. Оно так и не смогло стать массовой организацией.

Усиление освободительного движения началось в первой половине 70-х годов. Можно выделить несколько основных факторов его подъёма:

– быстрое ухудшение экономического положения чёрных;

– рост забастовочного движения, начиная с 1973 года. В отличие от предыдущего десятилетия, когда число бастовавших африканских рабочих никогда не поднималось выше 10 тыс. человек в год, между 1973 и 1976 гг. число забастовщиков возросло (до 100 тыс. человек в 1973 году) и никогда не опускалось ниже 30 тыс. человек[8];

– возникновение идеологии и движения «чёрного самосознания»;

– революция в Португалии и развитие освободительной борьбы в Анголе и Мозамбике, закончившееся победой МПЛА и ФРЕЛИМО в 1974 году.

Сам ход восстания в Соуэто в 1976 г. подробно рассмотрен в работах В.П. Городнова и А.А. Макарова. Более важно обратиться к его итогам, к появившимся во время восстания новым формам борьбы. Особый интерес представляет возникший тогда опыт сотрудничества трёх крупных социальных сил – молодёжных, общинных и профсоюзных организаций. Как известно, учащаяся молодёжь сыграла решающую роль в начале восстания. Старшие поколения – «родители» – не сразу определили свою позицию по отношению к происходящему. Однако по мере того, как размах восстания и жестокость полиции стали явными, взрослые жители Соуэто тоже включились в борьбу.

21 июня 1976 г. представители молодёжных, религиозных, профсоюзных и общинных организаций создали в Соуэто Ассоциацию чёрных родителей (БПА). Предполагалось, что БПА будет заниматься только помощью семьям погибших школьников, однако отказ властей сотрудничать с БПА даже в гуманитарных вопросах быстро привёл к политизации Ассоциации, укреплению её взаимодействия с организациями учащихся. БПА начала всё больше выражать интересы не только родителей, но и самих школьников.

Ассоциации чёрных родителей возникли и в других городах, охваченных восстанием молодёжи, однако у них не было массового членства, низовой структуры. Довольно скоро на смену им пришли новые организации, представлявшие, как, например, «Комитет десяти» в Соуэто, всех жителей посёлка или пригорода. Значение этих организаций было в том, что, пока правительство вводило в действие Закон об общинных советах как шаг к созданию полуадминистративного органа для Соуэто, жители Соуэто ответили на это созданием своего собственного инструмента временного самоуправления – Комитета десяти. В других районах, например в западной части Капской провинции, роль, аналогичную БПА, сыграли религиозные организации. Это также было новым явлением, положившим начало ещё более активному участию церквей в политической деятельности.

Почему именно возникновение общинных организаций представляет собой столь важное явление? Возможно потому, что стремление различных социальных групп к сотрудничеству нуждалось в конкретном механизме реализации. Очевидно, такой механизм мог возникнуть именно в посёлках, куда после работы возвращались и интеллигенция, и служащие, и рабочие. Работа разъединяла их. Посёлки, где они в одинаковой мере сталкивались с расовым угнетением, их сплачивали.

А. Брукс и Д. Брикхил выделяют ещё одну черту восстания в Соуэто, которой суждено было сыграть важнейшую роль в развитии демократического движения: «В поисках средств самозащиты и нанесения ответных ударов по правительству, чёрные общины обратились к оружию, которое оставалось неиспользованным в течение более десяти лет, – к политической стачке. За шесть недель в августе-сентябре они использовали это оружие трижды, с каждым разом всё более удачно, распространяя его действие вширь от Соуэто через весь Витватерсранд до Капской провинции»[9].

Три всеобщие забастовки способствовали укреплению единства рабочего класса и учащейся молодёжи. Этот союз, к которому подключились общинные организации, создавал уже серьёзную социальную основу для дальнейшего развёртывания антиапартеидного движения, для возникновения единого фронта.

Запрет группы демократических организаций в 1977 году стал заключительной точкой восстания. Однако попытки возрождения политической активности были предприняты почти сразу же. В 60-х годах запрет АНК и ПАК повлёк за собой резкое ослабление освободительной борьбы. В конце 70-х годов вместо затишья, которого логично было бы ожидать после поражения революционного выступления, активность демократических сил после непродолжительного перерыва начала быстро возрастать.